24
У нашего друга А., когда речь идет о "христианстве для всех", есть две разные идеи о христианстве и "всех". Одна – что у "всех" можно иногда встретить христианскую волю, добрую волю, и что это надо достойно оценить как христианское. Здесь я согласен с нашим другом и не вполне согласен с Вами. "Промежуточное состояние" не совсем то, что определяет отношение доброй воли и веры. Тут Вы вслед за А. становитесь на точку зрения, оценочно сопоставляющую веру и волю, не отмечая самостоятельности этих веры и воли и самостоятельности их ценности. Уважаемый А. готов принизить значение веры для того, чтобы поднять значение воли. А Вы наоборот – склоняетесь принизить значение воли, оттенить значение веры. Вторая идея нашего друга А.: что нет за верой главного значения, так что без веры можно чуть ли не обойтись. Думаю, что вопрос о вере и воле имеет свою сложность. Но решать этот вопрос имеет смысл ничуть не унижая ценности того или иного, веры или воли.
Говоря о вере, Вы отождествляете ее с добродетелью смирения и покаянности. В этом качестве Вы ее противопоставляете комплексу "порядочности". Во-первых, зачем веру сводить к чему-то иному? Вера есть вера. Верующий отличается от неверующего четкой гранью самой веры – тем, что он верующий. Во-вторых, как быть с такими людьми, к которым принадлежит и моя особа, которые, обладая верой, находятся в весьма сомнительных отношениях с добродетелью смирения? Идея нашей глубочайшей греховности мною принята. Но, может быть, Вам интересно, что я нахожу центром этой греховности как раз нашу неспособность ее как следует осознать, неспособность